Коммерсантъ: Мировой амбар раздуем

Как заявляют эксперты, у России есть неплохие шансы в ближайшие годы выйти в лидеры по объему экспорта зерновых. На руку нам играют и перспективы увеличения урожайности с введением новых технологий, и возможность засеять пшеницей миллионы гектаров неиспользуемых земель. Однако причуды климата и свойственная нашему рынку непредсказуемость правил игры могут помешать этим планам осуществиться.

По прошлогоднему прогнозу американского минсельхоза, к 2020 году Россия должна была стать крупнейшим в мире экспортером зерна. Предполагалось, что в 2019/20 зерновом году мы будем экспортировать 28,7 млн тонн пшеницы и захватим, таким образом, 19,2% мирового рынка, опередив США с их 16,4% (24,5 млн тонн). Засуха 2010 года внесла свои коррективы: прогноз экспорта для России был снижен до 22,5 млн тонн, а перспективы мирового лидерства оказались отодвинуты за пределы ближайшего десятилетия.

Однако, если не брать в расчет 2010 год с его катаклизмами, оценивая результаты последних лет, нельзя не признать: сельскохозяйственный потенциал России огромен. Хотите выращивать больше зерна — миллионы гектаров неиспользуемой земли в вашем распоряжении. За последние 20 лет более 10 млн га пахотных земель превратились в пастбища, сенокосы и залежь — неплохая была бы добавка к нынешним посевам зерновых (43 млн га в 2010 году). Более того, если верить статистике, на 2009 год не использовалось по назначению 30 млн га сельхозугодий.

Так что прогноз научного руководителя Высшей школы экономики Евгения Ясина, что Россия может экспортировать не 20 млн, а 100 млн тонн зерна в год, отнюдь не выглядит фантастичным. По словам Ясина, "сельское хозяйство — прорывной участок, на котором можно начать диверсификацию экономики". Пусть увеличение экспорта зерна и не спасет страну от нефтяной зависимости, но хотя бы избавит нас от имиджа, что ничего, кроме как качать нефть и газ, мы не умеем. Простой расчет: реалистичный экспорт в 20 млн тонн при цене $250 за тонну означает экспорт в $5 млрд. Для сравнения, нефтегазовый экспорт в 2010 году составил $254 млрд.

Практика пока иная, напоминает исполнительный директор центра "Совэкон" Андрей Сизов: "100 млн — круглая цифра. Можно сказать и 200 млн тонн, и 500 млн — все одинаково недостижимо как минимум в ближайшее десятилетие. Максимум экспорта, который у нас был,— 22-23 млн тонн. Дай бог, если в ближайшей перспективе — лет пять — мы сможем повторить этот рекорд". Новый урожай ожидается, по его словам, на уровне 75-85 млн тонн, экспортный потенциал — 5-10 млн тонн. "А урожай через год, через два во многом будет функцией от того, откроет ли государство экспорт и какие будут цены",— комментирует Сизов.

Будущее мировых цен на зерно выглядит оптимистичным. Сейчас они бьют рекорды: пшеница, некогда основная статья российского зернового экспорта, стоит уже больше $350 за тонну. Для сравнения, десять лет назад пшеница стоила в три раза меньше, а пять лет назад — почти вдвое дешевле, чем сейчас.

Уровень жизни в развивающихся странах продолжает расти. Вместе с ним будет расти и спрос на продовольственное зерно, а с переходом жителей слишком бедных пока регионов мира на мясную диету — и на фуражное. Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (FAO) предсказывает, что глобальное потребление зерна к 2050 году вырастет более чем на треть — с нынешних 2,27 млрд до 3,38 млрд тонн. А значит, и уровень цен на зерно останется высоким, несмотря на предполагаемый рост производства: даже по умеренным прогнозам (OECD, FAO, 2010 год), в ближайшее десятилетие пшеница будет стоить не меньше $200-230 за тонну.

Словом, картина вырисовывается довольно соблазнительная. Вот только на лакомый кусок есть и другие претенденты: к перспективным с точки зрения площади сельхозугодий странам—экспортерам зерна относятся также Украина и Бразилия. Если Россия проворонит свой шанс, "нам из этого роста достанется 5 копеек", предупреждает Евгений Ясин.

10 тонн недостижимого совершенства  

В европейских странах с гектара пшеницы собирают от 3 до 8 тонн зерна. Что интересно, размеры урожая мало зависят от климата: по данным FAO, в 2008-2009 годах в солнечной Италии урожайность составляла 3,5-3,8 тонны с гектара, несколько уступая даже финской (3,6-4,1 тонны), не говоря уже о немецкой (7,8-8 тонн) и бельгийской (8,7-9 тонн).

Российские 2,3-2,4 тонны не идут ни в какое сравнение с этими показателями. Однако в Минсельхозе говорят, что такое сравнение некорректно: по климату нам ближе не Европа, а Канада. Там урожайность пшеницы ненамного выше, чем у нас,— в среднем 2,7-2,8 тонны пшеницы с гектара. Урожайность зерновых культур в целом отличается сильнее, но все-таки разница 40% — это вам не в три раза.

В том, что сегодняшние показатели урожайности — это не предел, уверен вице-президент Россельхозакадемии Иван Савченко. Он рассказывает, что, к примеру, еще 15 лет назад просто не было сортов, подходящих для промышленного производства продовольственного зерна в МО. "Сейчас эти сорта есть: "Московская 39", "Галина", "Немчиновская 24",— перечисляет академик.— Урожайность достигает 8-9 тонн с гектара. Можно сравнивать с тем, что на юге".

Судя по описанию сортов на сайте Московского НИИ сельского хозяйства "Немчиновка" (МосНИИСХ), потенциальная урожайность "Немчиновской 24" может доходить и до 13 тонн с гектара. В производственных условиях, уточняет замдиректора МосНИИСХ Виктор Штырхунов, их сорта дают до 10 тонн с гектара. Однако не стоит ожидать, что такие показатели будут достигнуты повсюду: высокие урожаи требуют интенсивных технологий, высоких доз минеральных удобрений. Но 5 тонн пшеницы с гектара, по словам замдиректора МосНИИСХ, почвы и погодно-климатические условия Центрального региона могут обеспечить. Для сравнения: в 2009 году (прискорбный урожай 2010 года вспоминать не стоит — он все-таки аномалия, а не норма) в ЦФО с гектара собирали в среднем 3,1 тонны.

Лишние центнеры — лишние траты

По оценке Штырхунова, порядка 80% посевов озимой пшеницы в московском регионе — это новые сорта. Однако "урожайность культур обеспечивается не только сортом, но в первую очередь уровнем технологий возделывания": какие применяются химикаты, какова техническая оснащенность, как соблюдаются агротехнические регламенты. Но машины во многих хозяйствах "никакие", регламенты часто нарушаются, а для того чтобы на участке, где всегда получали 2 тонны, получить 5, удобрений потребуется вносить в несколько раз больше, чем сейчас,— по грубой оценке, 250 кг действующего вещества на гектар. Сейчас, по данным Росстата, средний показатель по региону составляет 51 кг на 1 га посевов пшеницы.

Однако производственникам надо думать о рентабельности. "Минеральные удобрения сегодня денег стоят, ГСМ денег стоит, и платить надо людям. А нужны ли эти затраты?" — говорит замдиректора департамента растениеводства, химизации и защиты растений Минсельхоза Денис Паспеков. Рентабельность зернового производства и так невысокая: хорошим считается уровень 10—20%.

Виктор Штырхунов согласен с этой оценкой: "При нынешних закупочных ценах какая может быть рентабельность? Себестоимость зерна даже в наших лучших опытных хозяйствах — в пределах 4000 руб/т". Теоретические расчеты, в которые не включаются многие накладные расходы, дают оценку в 2500-3000 руб/т.

Неудивительно, что многие производители просто не видят смысла вкладываться в модернизацию технологий. "Схемы производства очень разнятся в разных регионах. Одни используют современные агротехнологии, больше удобрений, хорошие семена, хорошие средства защиты растений и рассчитывают на урожайность 3-5 тонн. А другие вкладывают по минимуму и рассчитывают на 1-2 тонны с гектара. Во многих случаях сельхозпроизводителю выгоднее идти по второму пути. В большей части восточных регионов — в Сибири, на Урале, в Поволжье — вложения минимальны",— отмечает Андрей Сизов. Низкая себестоимость зерна помогала российским производителям (в те годы, когда экспорт был открыт) успешно конкурировать на мировом рынке. "В Европе получают 6-8 тонн с гектара пшеницы, но при этом их вложения — в районе €1 тыс. на гектар. У нас в Центральном регионе — порядка 10 тыс. руб. (это прямые затраты — ГСМ, удобрения, фонд оплаты труда, химикаты), урожайность 3 тонны,— разъясняет Сизов.— Поэтому с точки зрения себестоимости одной тонны мы не менее конкурентоспособны, чем ЕС. Но у нас на доходах производителей негативно сказываются существенно большие трансакционные издержки. Из-за них при примерно одинаковой цене на пшеницу на корабле в Новороссийске и Руане наши фермеры по факту на воротах хозяйства получат меньше, чем французские".

Наблюдение о разных стратегиях производителей зерна в различных регионах РФ подтверждает статистика 2010 года. В ряде регионов, к примеру в Саратовской, Омской областях, на Алтае, посевам пшеницы досталось удобрений меньше 10 кг на гектар — уровень, близкий к африканскому. Производители полагаются на естественный уровень плодородия почвы — урожайность в тонну с небольшим он еще может обеспечить.

По оценке Дениса Паспекова, для Московской области "хорошим" можно будет считать урожай 30 ц/га для яровой пшеницы (на 2009 год — 22,3 ц/га) и 35-40 ц/га — для озимой (на 2009 год — 31,5 ц/га). А 4,5-5 тонн с гектара собирают сейчас в Краснодарском крае. "Что значит в производстве в среднем по региону получать 45-50 центнеров с гектара зерна? Значит, там есть хозяйства, которые и по 70, и по 80 получают,— разъясняет он.— Южное поле, Краснодар, дает качественную пшеницу. Мы там можем производить твердые сорта. И там хорошие урожаи..."

Воля хозяйственная и политическая

Паспеков отмечает, что в целом урожайность зерновых заметно выросла: еще 12-15 лет назад речь шла о 12-16 ц/га, но на значительное повышение показателей требуется время, по щелчку оно не произойдет. Для его ускорения нужно развивать систему семеноводства и обновлять технику. Для всего этого нужны финансовые ресурсы. И "воля руководителя хозяйства".

Где искать волю, знает вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут. "Какой смысл увеличивать урожайность, если я не могу сбыть свою продукцию?" — рассуждает он и перечисляет возможности: фуражное потребление отчасти благодаря новым технологиям в животноводстве растет медленно, продовольственное потребление не увеличивается (как и численность российского населения), остается экспорт.

"Нужен ясный сигнал для рынка, что будет с экспортом. Причем не только сегодня, но и в будущем",— призывает Корбут. Что будет с запретом на экспорт — вопрос номер один, уверен и Андрей Сизов. Он называет экспортный спрос одним из ключевых драйверов, благодаря которым у нас росло производство в 2000-х годах. По его словам, "слабопредсказуемое регулирование" и наблюдаемое падение внутренних цен (на момент нашей беседы средняя по рынку цена составляла 5500 руб. за тонну пшеницы) создают негативный настрой у сельхозпроизводителей. "Если подобная ситуация сохранится и в следующем сезоне, это скажется и на объемах посевных площадей, и, соответственно, на объемах производства",— предупреждает Сизов.

Коммерсантъ №18 от 09.05.2011