Эксперт: В южные закрома возвращаются деньги

Южнороссийская пшеница вновь придёт на рынки Африки и Ближнего Востока. Главным инструментом побед в тендерах для экспортёров, торгующих российской пшеницей, является демпинг. Однако пока это не сильно омрачает радость от самой отмены эмбарго

Зерно нового урожая уже активно отгружается на экспорт через южнороссийские порты. Главная цель российских экспортёров сегодня одна — как можно быстрее вернуть утраченные на мировом рынке позиции. Основной прогноз по ценам на зерновые — небольшой рост к концу года.

Введённое 5 августа 2010 года правительством России из-за опасности нехватки зерна на внутреннем рынке и скачка цен на него эмбарго на экспорт пшеницы привело к срывам экспортных контрактов и утрате позиций отечественных трейдеров на ключевых рынках — в Северной Африке и на Ближнем Востоке. На мировых торговых площадках, где не привыкли к подобному обращению с торговыми договорами, крайне резко отреагировали на шаг российских властей. В ряде случаев покупателями ставился вопрос о непризнании правительственного эмбарго в качестве форс-мажора и о введении штрафных санкций в отношении грузоотправителей.

Позже выяснилось, что оснований для паники не было — прогноз на внутреннее потребление зерна изначально был значительно завышен (85 млн тонн вместо реальных 67–70 млн). В конце весны аграрии юга России забили тревогу. По утверждению директора донского Зернового союза Юрия Паршукова, на момент отмены эмбарго на южных элеваторах находилась почти половина всего собранного и непроданного урожая зерновых прошлого сельхозгода (до 12,5 млн тонн без учёта запасов крестьянско-фермерских хозяйств). При этом только в четырёх ведущих регионах Юга в 2011 году соберут около 30 млн тонн зерна — примерно 35% от общероссийского урожая. Новый урожай хранить просто негде, а старый — разорительно. В среднем на элеваторах юга России стоимость хранения тонны зерна составляет 60–70 рублей в месяц. Все надежды селяне возлагали лишь на открытие экспорта.

Общий ущерб аграриев и трейдеров от введения эмбарго, по подсчётам главы Российского зернового союза Аркадия Злочевского, равен примерно 114 млрд рублей, из которых 108 млрд рублей приходятся на потери сельхозпроизводителей от разницы между ценами на зерно, сложившимися на внутреннем и внешнем рынках. Ещё 6 млрд рублей составляют потери трейдеров непосредственно от закрытия экспорта. Учитывая, что практически все экспортёры находятся на юге России и беря за основу цену 330–350 долларов за тонну в марте (на условиях FOB, когда на продавца возлагается таможенное оформление товара для экспорта, — порядка 9500 рублей), можно предположить, что мимо региональных зерновиков прошло около 142 млрд рублей (без вычета накладных расходов, растаможки, пошлин, налогов и пр.).

Справедливости ради следует отметить, что далеко не все свято соблюдали запреты на экспорт. В конце июня представители Южной транспортной прокуратуры выступили с заявлением о том, что по результатам проведённой проверки было установлено: должностные лица Краснодарской, Ростовской и Таганрогской таможен Южного таможенного управления не исполняли возложенные на них полномочия по исполнению участниками ВЭД установленного правительством России временного запрета на вывоз пшеницы. В прокуратуре уверяют, что трейдеры сумели обойти запреты, отправив за рубеж порядка 160 тысяч тонн пшеницы под видом дерти — измельчённого зерна без дальнейшей обработки и очистки. При этом, по утверждению прокуратуры, ряд экспортных контрактов на поставку пшеницы был заключён уже в период действия запрета. В них прямо указывалось на дальнейшее продовольственное использование зерна, вывозимого в качестве корма. Указанные объёмы, конечно, капля в море, но ведь это лишь то, что сумели выявить правоохранительные органы.

По подсчётам гендиректора ООО «ПроЗерно» Владимира Петриченко, экспортный потенциал России в новом сельхозгоду (1 июля 2011–30 июня 2012) составляет как минимум 17,5 млн тонн, чего достаточно для снятия эмбарго без любых ограничений в виде квот и пошлин.

Задача одна — возвращение

По выражению вице-президента Американской пшеничной ассоциации Винса Петерсона, «России придётся дорого заплатить, даже если она сможет вернуться на рынок с прежними объёмами». В самом начале года эксперты предупреждали, что ещё один пропуск тендеров на поставки зерна в Северную Африку, на которую приходилось до 40–50% всей южнороссийской пшеницы, может вообще лишить страну места на этом важнейшем рынке. По данным Владимира Петриченко, до введения эмбарго на Россию приходилось около 60% египетского импорта зерновых. Только в 2009–2010 сельхозгоду потребности Египта составляли 10,3 млн тонн зерна (пшеница, ячмень, кукуруза), из которых 6 млн тонн было закуплено в России. За прошедший год место российского зерна на мировых торговых площадках облюбовали аграрии США, Канады, Аргентины, Франции, которые вряд ли уступят его без борьбы. Традиционные регионы сбыта южнороссийского зерна — Северная Африка и Ближний Восток — сегодня накрыты волной беспорядков и вооружённых конфликтов, в которых участие принимают как раз наши конкуренты на зерновом рынке.

«Уйти всегда достаточно просто, а вот возврат куда сложнее, — считает Александр Корбут, вице-президент Российского зернового союза. — Возвращение потребует восстановления доверия к России со стороны импортёров. На первом этапе придётся цены продаж держать ниже цен основных конкурентов на пять-семь процентов. За повышенные риски надо платить». «Сейчас российская пшеница конкурирует сама с собой — и сама себе рушит рынок, — говорит коммерческий директор ООО "Валары" Виталий Бобнев. — Российские экспортёры хотели слишком быстро вывалить на рынок слишком большие объёмы. Конечные потребители этого момента ждали. Для российской пшеницы рынок довольно узкий — и мы сразу его забили. Сейчас предложение намного превышает месячный спрос. При этом мы не успели в нынешнем году принять участие в привычных нам тендерах. В июле российскую пшеницу брали частные покупатели в Турции и Египте».

Впрочем, российская пшеница всегда была самой дешёвой на мировом рынке — из-за нестабильного качества. Причём качество, как правило, тем хуже, чем дольше приходится это зерно хранить.

Спрос появился уже в середине июля. Первой блокаду пробила Международная зерновая компания (входит в Glencore), отправившая в Египет 25 тысяч тонн пшеницы. Затем государственная Объединённая зерновая компания заключила контракты на поставку в страны Средиземноморья 100 тысяч тонн зерна через Новороссийск. Следом за ней тендер на поставку пшеницы в Египет 1–10 июля выиграли сразу три трейдера. Как сообщила начальник отдела зерновых компании «Каргилл Юг» Надежда Солобуда, тендер на 180 тысяч тонн (три сухогруза-панамакса дедвейтом 60 тысяч тонн) в адрес государственной египетской GASC выиграла её компания, а также Nidera и Alegro, предложившие пшеницу соответственно по 243,5–244,5 доллара за тонну. При этом российское зерно победило французское и американское, предсказуемо предложив дисконт в 30 долларов.

Параллельно южнороссийское зерно нашло себе дорогу и в Иорданию, с королём которой Абдаллой II в апреле в Ново-Огарёве провёл зондирующую встречу премьер Владимир Путин, после чего заявил о предстоящей отмене эмбарго. Иорданцы приобрели 100 тысяч тонн пшеницы у компании United Grain и CHS по цене 289,9 доллара за тонну на условиях C&F (цена зерна плюс фрахт) с поставками в нынешнем сентябре. В данном случае дисконт перед конкурентами составил 10-11 долларов.

Скорее рост

По оценке Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР), цены на российское зерно на начало июля упали на 25% (до 240 долларов за тонну) и будут продолжать снижаться. «Сейчас на рынке наблюдается падающий тренд, — говорит Александр Филинов, коммерческий директор ООО "Агромаркет" (входит в ГК "АГРИКО").— Производители стараются придержать зерно прошлого года, которое размещено на элеваторах, торгуют объёмами с хозяйств, рассчитывают, что цена в перспективе будет выше».

«Ожидание высоких цен у производителей понемногу улетучивается, — полагает Виталий Бобнев. — На ближайшую перспективу цены останутся примерно на том уровне, на котором они находятся сегодня. Сейчас внутренний и внешний рынок коррелируют с учётом затрат на логистику. В малых портах цена пшеницы 4-го класса — 5000 руб/т, в больших портах — 5800 руб/т. Впрочем, это ситуация временная. Я думаю, цена вернётся к уровню около 300 долларов за тонну FOB Новороссийск, возможно, уйдёт чуть выше. Думаю, это произойдёт к концу осени. На нас работает и то, что на Украине продовольственной пшеницы почти нет, в Казахстане — регулируемый государством экспорт. Так что у российской пшеницы есть хороший потенциал роста».

Накануне отмены эмбарго сельхозтоваропроизводители юга России сошлись во мнении, что при сегодняшней себестоимости производства зерна в 3,2-3,5 тысячи рублей за тонну и росте тарифов на минеральные удобрения (17% за год), ГСМ (34%) и электроэнергию (10%) наиболее оптимальная цена на продовольственную пшеницу 4-го класса должна быть не менее 6000 руб/т на условиях «франко-хозяйство» без учёта НДС.

В некотором смысле российские экспортёры сегодня начинают свою деятельность с самого начала. Год назад крупнейшие компании распускали большую часть своих трейдерских штатов. Это в меньшей степени коснулось таких компаний, как «Астон» и «Юг Руси», где трейдерские силы могли быть переброшены на внутренний рынок закупок для нужд собственных предприятий. В этой ситуации следовало бы ждать появления новичков на рынке — команд, сложившихся из обиженных трейдеров.

Однако новичок в этом году на рынке только один — государственная Объединённая зерновая компания, которую в деле ещё мало кто видел. Официальные планы компании на этот год — экспортировать из России 8 млн тонн. Это около 40% рынка. Для сравнения, один из экспортёров-лидеров Valars Group намеревается в ближайший сельхозгод отгрузить из России 1,5–2 млн тонн. Насколько реализуемыми являются планы ОЗК — пока вопрос открытый.

Других новичков нет. «Основные команды, работавшие на рынке, уцелели, — говорит Виталий Бобнев. — Более серьёзная проблема — неохотное финансирование российских компаний со стороны западных банков. Важно иметь источники финансирования торговых операций. Это делают в первую очередь западные банки — российские пока постоянно тормозят. Немногие имеют возможность вести переговоры с западными банками. У транснациональных же компаний с финансированием всё нормально — то, что недовыполнят российские компании, сделают они».

«Эксперт Юг», №28-29 от 25 июл 2011