С января по апрель 2015 г. российская экономика, живущая в условиях финансовых и технологических санкций Запада и снизившихся почти вдвое цен на нефть, откатилась более чем на два года назад: спад, составивший за четыре месяца, по оценке Минэкономразвития, 2,4%, полностью поглотил результаты скромного роста предыдущих 2013–2014 гг.
Где нижняя точка спада
В апреле, после квартала снижения, по уточненным данным Росстата, на 2,2%, российский ВВП рухнул более чем на 4%: кризис добрался и до промышленности, до этого пытавшейся балансировать между стагнацией и спадом. Первым почувствовал кризис финансовый сектор, затем последовал удар по потребительскому и инвестиционному спросу; теперь усилился процесс адаптации производства к снизившемуся спросу, заключает Николай Кондрашов из Центра развития Высшей школы экономики (ВШЭ). В мае процесс, по данным Росстата, продолжился: на продолжение спада промпроизводства указывали и предварительные индикаторы (уровень энергопотребления, грузовые перевозки, индекс деловой активности PMI), проанализировали эксперты ЦМАКПа.
Минэкономразвития считает, что основное падение экономика уже пережила и по итогам всего года оно окажется лишь немногим больше текущего: 2,8%. В ближайшие месяцы еще возможно углубление спада, но с конца III квартала экономика развернется и начнет выходить из рецессии, заявил министр экономического развития Алексей Улюкаев. А Минфин полагает, что еще раньше. «Июнь-июль, если смотреть на них месяц к месяцу со сглаженной сезонностью, должны будут показать рост», – ожидает замминистра финансов Максим Орешкин.
Относительная стабилизация нефтяного рынка и не настолько плохие, как ожидалось, экономические итоги I квартала привели к массовому пересмотру экспертами прогнозов по России – в них спад 2015 г. уменьшен на 0,3–0,5 п. п. Так, консенсус-прогноз Bloomberg предполагает спад на 3,7% вместо ожидавшихся прежде 4%, консенсус Центра развития ВШЭ – на 3,6% вместо 4%, консенсус FocusEconomics – на 3,7% вместо 4,2%. Но сами прогнозы остаются скептичнее официального: в них нижняя точка кризиса будет пройдена позже, в конце 2015 – начале 2016 г. и спад окажется глубже.
Еще не все риски реализованы: апрельские усиление спада импорта инвестиционных товаров, увеличение оттока капитала, обвал ориентированного на инвестиционный спрос машиностроения указывают, что в ближайшие месяцы может ускориться спад инвестиций, предупредил главный экономист Внешэкономбанка Андрей Клепач. Несмотря на замедление инфляции, спад потребления тоже ускорился из-за фактической остановки роста номинальных зарплат (в апреле он замедлился до символического 1%). Происходит «двойная девальвация»: в дополнение к обесценению рубля – сокращение трудовых издержек за счет торможения роста зарплаты и ее отставания от роста выпуска в текущих ценах, отмечает Валерий Миронов из Центра развития ВШЭ. Остановка номинального роста зарплат может существенно осложнить обслуживание потребкредитов, что еще больше ухудшит ситуацию на потребительском рынке, предупреждают эксперты «Сбербанк CIB».
Как выживать
Из трех источников роста экономики – инвестиции, потребительский спрос, чистый экспорт – пока ее поддерживает на плаву только последний. А его, в свою очередь, должна поддержать произошедшая девальвация рубля, рассчитывает Улюкаев. Влияние санкций, наряду с падением нефтяных цен на нефть уронивших российский рубль, в краткосрочной перспективе негативно, но в конечном счете эффект может оказаться иным, объяснил министр в интервью BBC: «Даже когда вы пытаетесь травить мух, поначалу для них это очень серьезно. Но затем они приспосабливаются к выживанию даже в отравленной атмосфере». Вынужденная девальвация ударила по населению, но в долгосрочной перспективе может благотворно сказаться на экономике, снизив издержки и улучшив конкурентоспособность предприятий, объяснил он. В этом ситуация схожа с кризисом 1998–1999 гг., вторит министр финансов Антон Силуанов: девальвация оживила промышленность и позволила запустить экономический рост.
Пока, впрочем, подобные заявления чиновников остаются пожеланиями. Потенциал замещения освободившихся импортных ниш ограничен спросом: еще в марте из-за падения потребительского спроса произошла фронтальная остановка отраслей пищевой промышленности – главного бенефициара ответных российских санкций, а среди непродовольственных рост продолжается только в фармацевтике; в апреле обвалились ориентированные на инвестиционный спрос машиностроение и производство стройматериалов. Рост экспорта в физическом выражении в развивающихся экономиках начинается в среднем уже со второго после девальвации квартала, проанализировали опыт влияния девальваций в 81 стране за последние 20 лет Валерий Миронов и Вадим Канофьев из Центра развития ВШЭ. Но в России такого пока не наблюдается: наоборот, в I квартале число растущих в физическом выражении экспортных позиций было даже меньше, чем в «додевальвационном» I квартале 2014 г., посчитали они по данным ФТС.
В то же время благодаря девальвации совокупная чистая прибыль компаний (по РСБУ) в I квартале увеличилась на 88,9% в сравнении с тем же периодом 2014 г., посчитали аналитики «Сбербанк CIB»: это означает, что у предприятий есть значительный потенциал для инвестиций и со второго полугодия возможно возобновление экономического роста, заключают они. Должны помочь и объявленные ЦБ покупки валюты – его заявление о намерении нарастить за несколько лет золотовалютные резервы более чем на треть до $500 млрд означает дополнительное давление на курс рубля, отмечает Наталия Орлова из Альфа-банка. Апрельский спад – следствие укрепления реального курса рубля, ослабившего процесс импортозамещения и негативно отразившегося на экспортерах, поддерживают ЦБ аналитики «Сбербанк CIB».
Но пока предприятия увеличивать инвестиционные планы не спешат – наоборот, рассматривают сокращение инвестрасходов как один из способов адаптации к кризису, выяснил Сергей Цухло из Института Гайдара по итогам опросов промышленников: на 2015 г. сокращение инвестиций планировали 40% опрошенных, увеличение – только 16%, в мае ситуация не изменилась. Кроме того, при продолжающемся росте задолженности по кредитам предприятия в апреле резко сократили средства и на расчетных, и на депозитных счетах в банках: это отражает продолжающийся отток капитала, заключают эксперты Центра развития ВШЭ. Кредиты предприятия берут тоже в основном на выплаты внешнего долга: с начала 2015 г. ссуды в иностранной валюте выросли на 10,5%, в рублях – на 0,3%.
Реально повлиять на улучшение экономической ситуации способна лишь цена нефти: по расчетам Минэкономразвития, при ее стабилизации на текущем уровне спад экономики в 2015 г. может ограничиться 2,3–2,5% (официальный прогноз исходит из среднегодовой цены барреля российской Urals в $50; за январь – май она составила $56,1, в том числе в мае – $63,7). Если текущий уровень цен не снизится в ближайшие месяцы, то к осени можно ждать и очередного пересмотра прогнозов экспертами, надеется Улюкаев.
Эпоха застоя
Но все споры о глубине падения и о сроках прохождения дна – бессмысленное занятие, считает глава Сбербанка Герман Греф. Упадет ли экономика в этом году на 3% или на 4% – не так принципиально. «Важно другое: мы впадаем в долгосрочный негативный тренд», – беспокоится Греф. Сама траектория экономики 2015 г. разногласий практически не вызывает: к IV кварталу на нее начнет влиять эффект низкой базы прошлого года – в то время рост экономики замедлился почти до нуля. И на этом фоне – если не произойдет ухудшений на нефтяном рынке или в отношениях с Западом – спад в конце 2015 г. замедлится, а с 2016 г. начнется рост, отмечает Владимир Тихомиров из БКС.
Минэкономразвития рассчитывает, что благодаря росту частных инвестиций экономика с 2016 г. ускорит темпы роста до более чем 2%. Другие прогнозы такого пока не предполагают: в 2016 г., согласно консенсус-прогнозу Bloomberg, экономика увеличится на символические 0,5%, а за 2017–2020 гг., по прогнозу МВФ, ее рост не превысит 1,5% в год. 1–2% в год – максимум возможного без реформ, считает Тихомиров. Из кризиса Россия выйдет в продолжительную стагнацию: «Стагнирующая экономика как минимум ближайшие пять лет – мы [на это] почти уже обречены», – считает председатель Комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин. Способов переломить этот тренд пока не видно – разве что снова начнут расти цены на нефть, но и это не решит проблем, указал Греф: они стали очевидны еще в 2013 г., когда экономика резко замедлилась, несмотря на высокую цену нефти. Спад цен на нефть и финансовые санкции лишь дополнили неблагоприятную ситуацию, но не были главной причиной уже начавшегося ухудшения, объяснил Улюкаев: институциональные проблемы аккумулировались несколько лет, на них наложился бизнес-цикл – снижение текущего уровня ВВП в сравнении с потенциально возможным из-за исчерпания прежней модели роста, ориентированной на увеличение потребления за счет постоянного роста нефтедоходов.
За 2010–2015 гг. средние темпы роста экономики России упали до 1,9%, а за 2015–2018 гг., по прогнозу Минэкономразвития, составят 1,1%, в том числе 2,3% – за 2016–2018 гг., при условии увеличения инвестиций. Но даже в этом случае такие темпы означают, что довольно длительный период рост российской экономики останется ниже среднемирового, ее доля в мировой экономике снижается, а значит – снижается инвестиционная привлекательность и технологические возможности, констатировал Кудрин. Даже если начать реформы, они дадут результат не за год или два, отмечает он.
При таких темпах роста Россия не сможет сократить разрыв с развитыми странами по уровню благосостояния населения. А в 2016 г., по оценкам МВФ, по ВВП на душу населения (с учетом паритета покупательной способности) Россию обойдет Казахстан, к 2020 г. разрыв возрастет до 11% в его пользу, тогда как в 2010 г. на те же 11% был в пользу России. Разрыв России с Китаем по подушевому ВВП к 2020 г. сократится до 40% со 140% в 2010 г., а с США, наоборот, увеличится – до 40% от уровня США против 44% в 2010 г. Андрей Клепач, будучи замминистра экономического развития, предупреждал об этом два года назад, пытаясь убедить правительство в необходимости управленческих реформ и форсированного развития: «Есть риск потери позиций во многих секторах и на рынках, к которым вернуться будет значительно сложнее. <...> Конкуренция для нас будет очень серьезная. Мы начнем отставать не только от Китая. По уровню доходов населения, если брать инерционную динамику, мы через несколько лет будем уступать Казахстану, а лет через 7–10 – Белоруссии».
Но реформы были отложены и даже сейчас не планируются: с тех пор как «Стратегия-2020» потеряла свою актуальность из-за кризиса 2008–2009 гг., никакого стратегического плана у правительства нет, беспокоится Кудрин. Антикризисный план не в счет – это ситуативные меры по смягчению влияния кризиса на предприятия и отрасли, а принятые недавно «Основные направления деятельности правительства» никакого плана реформ не содержат и остаются декларативными, заключил он, выступая в Совете Федерации, и призвал «проявить мудрость и политическую волю», начав реформы. Необходимы разгосударствление экономики и повышение конкуренции, в том числе политической, и институциональные реформы – укрепление защиты прав собственности, справедливая судебная система, снижение административного давления на бизнес и коррупции, перечислил Кудрин, а расходы бюджета должны быть переориентированы в пользу инфраструктуры, образования и здравоохранения. Это поможет экономике перейти на новую модель роста – за счет инвестиций, – и перестать тормозить. Но чтобы войти в число экономически суперсильных стран, потребуется как минимум 50 лет устойчивого роста, сказал Улюкаев: «Сейчас мы на перекрестке. И наши экономические позиции намного слабее наших амбиций».
Потерянные перспективы
«Ведомости» №3854 от 18.06.2015 |
RSS канал
