На фоне впечатляющих успехов отечественного сельского хозяйства некоторым диссонансом является тот факт, что наибольшее число бедных живет в сельской местности. Как так получилось, что с этим делать и как развивать село – эти и другие вопросы обсудили издатель портала «Крестьянские ведомости», ведущий программы «Аграрная политика» Общественного телевидения России, доцент Тимирязевской академии Игорь АБАКУМОВ и директор Института аграрных проблем и информатики, академик Российской академии наук Александр ПЕТРИКОВ.
— Александр Васильевич, сколько бедных в России и сколько из них в сельской местности?
— Да, бедность в России имеет сельское лицо. Если в целом по стране доля населения с доходами ниже прожиточного минимума — 5,4%, то в сельской местности — 18,5%, в несколько раз больше. Доля сельского населения в общей численности населения страны — это 26%. А доля сельских жителей в категории малоимущего населения, то есть, населения с доходами, ниже прожиточного минимума – уже 52%.
Таким образом, задача, которую поставил президент Российской Федерации в майских указах, а еще ранее – в послании Федеральному Собранию, на 2018-й год — сократить численность бедных в стране за десятилетие в 2 раза, имеет особую актуальность в сельской местности.
— То есть, фактически его слова были обращены к селу, хотя это прямо и не говорилось.
— Я бы так не утверждал, потому что уже в майских указах мы видим две задачи в области агропродовольственной политики. Первая задача — увеличение экспортного потенциала страны. Вы помните эту цифру — к 2024-му году увеличить объем экспорта сельскохозяйственного сырья и продовольствия из России с 21 миллиардов долларов до 45-ти, то есть в 2 раза. И вторая задача, социально ориентированная — развитее малого и среднего предпринимательства. И в отношении села там прямо сказано: создание благоприятных условий для развития фермерства и кооперации. Правда, если первая задача формализовалась в национальный проект развития экспорта АПК, который стал частью государственной программы развития сельского хозяйства, то вторая задача по развитию, скажем, малого и среднего предпринимательства на селе и сельской кооперации не оформилось в отдельный приоритетный проект.
— Александр Васильевич, позволю себе чуть-чуть порассуждать. За последние 10 лет, от переписи до переписи, и вы, как активный участник и как самый главный аналитик этой переписи в сельском хозяйстве, наверное, не можете это отрицать, выяснилось, что у нас количество фермеров сократилось, причем изрядно. При этом количество личных подсобных хозяйств каким-то образом выросло. Это – преобразование фермеров в личные подсобные хозяйства? Это первый вопрос. Второй вопрос. У нас запрещен забой личного скота на подворьях. Так ведь?
— Но он происходит.
— Происходит — не происходит, но он запрещен. В любой момент могут оштрафовать. Правда, у нас строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения. Потом, у нас до сих пор запрещено строить личные дома фермерам на своей земле. Говорят, что в первом чтении уже обсуждается этот вопрос, но он обсуждается уже 10 лет. Сложность с кредитами. Патентная система налогообложения вводится на всех, так сказать. Вот как-то так у нас аграрная политика складывается. Почему она так складывается?
— Все эти факты, о которых вы сказали, имеют место быть. Но осознание этих фактов — первый шаг к решению названных вами проблем. Но я не сказал, что здесь все благополучно. Если взять задачу перехода владельцев личных подсобных хозяйств в индивидуальные предприниматели и в крестьянско-фермерское хозяйство, эта задача до сих пор не решена. Мы видели по переписи, что обратный процесс происходит. И фермеры, особенно мелкие, переходят под статус ЛПХ, чтобы уйти от налогов и других регулирующих воздействий государства. Например, перепись показала, что численность крупных личных подсобных хозяйств, с земельными участками более 20 гектаров земли, примерно на 45 тысяч возросла за десятилетие. За счет опять-таки перехода фермеров в мелкие, в личные подсобные хозяйства. Численность личных подсобных хозяйств с коровами свыше 10 голов на семью тоже увеличилось где-то на 60 тысяч. Если это все сложить, то получится как раз то сокращение, о котором вы говорите.
— Фермеров.
— Фермеров, которое зафиксировала перепись. И мы видим, что, программы, которые стимулировали переход владельцев личных подсобных хозяйств в разряд фермерских, крайне недостаточные. Если говорить о доступности кредитов, например, 5-процентных. По официальным данным, а я сравнивал число получателей таких кредитов среди фермеров. И число крестьянско-фермерских хозяйств, и индивидуальных предпринимателей, осуществлявших сельскохозяйственную деятельность в 16-м году, — это всего 3%.
— Но это же мизер!
— Да. Но и среди сельхозорганизаций таких немного. Процентов 10, но, тем не менее, больше, чем у фермеров. Но сказать, что государство ничего не предпринимает, тоже будет неправильно.
— А мы и не говорим, что оно ничего не предпринимает. Как раз предпринимает.
— Вот, например, упомянутая вами патентная система налогообложения. Она сейчас в средствах массовой информации, с моей точки зрения, трактуется не совсем верно. Якобы речь идет об увеличении налогообложения на владельцев личных подсобных хозяйств. Ничего подобного! В законе и поправках, которые сейчас находятся в работе в Государственной Думе, сказано, что это патентная система для индивидуальных предпринимателей в сельском хозяйстве, но не для владельцев личных подсобных хозяйств. Сейчас индивидуальные предприниматели могут работать по общей системе налогообложения, могут платить единый сельскохозяйственный налог, и теперь, в соответствии с этим законопроектом, они могут пользоваться патентом. То есть, третьей налоговой системой, и более льготной, по сравнению с двумя ранее указанными. Почему, например, Минфин был против принятия этого законопроекта? Потому, что речь идет о более льготном налогообложении индивидуальных предпринимателей в сельском хозяйстве.
— То есть, вы хотите сказать, что это – благо?
— Для индивидуальных предпринимателей — да, это расширение их выбора. Кроме того, не надо забывать, о чем в прессе не упоминается вообще, что уже сейчас, в действующем Налоговом кодексе, патентной системой могут пользоваться индивидуальные предприниматели, которые занимаются восемью видами сельскохозяйственной деятельности или обслуживанием сельского хозяйства. Ну, например, патент может купить индивидуальный предприниматель, занимающийся производством молока, к вашему сведению. Производством саженцев плодовых и ягодных растений. Предприниматели, которые занимаются обслуживанием сельскохозяйственного производства, предоставляющим, например, транспортные услуги, по переработке сельскохозяйственной продукции. Но почему-то существующая патентная система не привела к тому, что у нас стали зажимать, говоря народным языком, владельцев личных подсобных хозяйств. Это никак не сказалось на них.
— Александр Васильевич, а где грань между предпринимателем и личным подсобным хозяйством?
— Слава богу, грань такую никто не устанавливает, кроме той, которая прописана в действующем Федеральном законе о развитии личного подсобного хозяйства. Там есть только ограничение по земле. То есть, максимальный размер земельного участка 0,5 гектара.
Субъект Российской Федерации может в 5 раз увеличить эту площадь, то есть, до 2-х с половиной гектаров. Если владелец личного подсобного хозяйства пользуется большей площадью, есть риск обвинить его в ведении незаконной предпринимательской деятельности. А купив патент, он избавляется от такой угрозы. Несколько лет назад от ряда субъектов Российской федерации, например, от законодательного Собрания Ставропольского края, исходила инициатива установить такие нормы.
— Ставропольский край — это особая статья.
— Но они просили поправки в федеральное законодательство.
— Там земли уже все меньше и меньше принадлежит жителям Ставропольского края, если мягко выражаться. Больше жителям соседних кавказских республик.
— Тем не менее, они просили поправку в федеральное законодательство.
— Хочу спросить вас, почему такие проблемы с кредитами? Почему бы сегодня не перестроить, допустим, те же министерства сельского хозяйства в регионах, которые, например, обеспечивали бы залог. Ни один предприниматель, ни одно уважающее себя крестьянское хозяйство не получит кредит в банке, если там не будет существенный залог.
— Тот же «Россельхозбанк» должен обратить на проблему кредитования мелких фермеров, владельцев личных подсобных хозяйств, больше внимания, чем сейчас. В рамках «Золотой осени» был разговор и об этом, и об уменьшении залогов со стороны личных подсобных хозяйств, и мелких фермеров. И об установлении конечного перечня документов, которые необходимы при обращении за кредитом. Но дело не только в «Россельхозбанке» или в других банках, кредитующих сельское хозяйство. Речь идет о развитии в стране широкой системы сельской кредитной кооперации. Если посмотреть на динамику сельских кредитных кооперативов, то она понижающая. И главный фактор — позиция Центробанка.
— Наверное, речь нужно вести не только о развитии кредитной кооперации, но и сбытовой? Примерно с 1985 года, если не ошибаюсь, идет речь о необходимости создания кооперативного сбыта, вообще о создании кооперативов. Но вы стараетесь акцентировать внимание на обязанности государства что-то регулировать.
— Надо не говорить, а делать.
— Кто будет делать, кто будет нести ответственность за то, что не делается?
— Только государство должно нести за это ответственность.
— А в чьем лице, Александр Васильевич?
— В лице не только Министерства сельского хозяйства, но и Минэкономразвития, и Федеральной антимонопольной службы. Например, этим летом сотрудники нашего института проводили экспедицию в нескольких регионах России с целью изучения причин слабого развития кооперации. И в Вологодской области мы столкнулись с таким фактом. Когда опрашивали местных лидеров кооперативов, те сказали, что главное препятствие заключается в том, что в районных центрах и крупных селах Вологодской области открываются магазины «Пятерочка», которые продают пакетированное молоко. И поэтому, резко сказали нам фермеры, можно поставить крест на Вологодской молочной кооперации.
Так что, может быть ввести законодательно запрет на торговую деятельность крупных сетей в районных центрах и сельской местности?
— Так для этого, собственно говоря, новый председатель Центросоюза к нам пришел. Товарищ Зубов. Он пришел туда как раз из системы крупного ритейла. И вслед за ним туда пришла «Пятерочка».
— Вместо политики поддержки кооперации, в том числе кооперативного сбыта, государство помогает и конкурентам — крупным торговым сетям. Например, если взять вопрос о создании овощехранилищ, хранилищ плодов или оптово-распределительных центров. У нас такие центры с поддержкой государства может создавать крупный ритейл, запрета нет. По моему мнению, кооперативные оптово-распределительные центры и овощехранилища, картофелехранилища при поддержке государства должны создаваться только на кооперативной основе.
— Александр Васильевич, а где точка консолидации и кто в государстве об этом печется?
— Два направления аграрной политики — поддержка экспорта и развитие институтов, поддерживающих внутренний рынок, малые и средние предприятия, сельскохозяйственную кооперацию, — будут конкурировать между собой. И за ресурсы, и за разработку законодательства. И тут другого лица, которое бы поставило точку в этом вопросе, кроме верховной власти, в нашей стране нет. Точнее, придало новый импульс этому движению. Это известная инициатива Алексея Васильевича Гордеева, вице-премьера по агропромышленному комплексу, который вышел с инициативой разработки приоритетного проекта по развитию сельских территорий, включая вопросы занятости, повышения доходов сельского населения, развития малых и средних форм предпринимательства, сельскохозяйственной кооперации. Я думаю, что этот проект, по моему мнению, должен быть принят. И тогда вся ведомственная политика — и Министерства сельского хозяйства, и Минэкономразвития, и ФАС будет перестроена в нужном порядке. К сожалению, действительность наша политическая так устроена.
— Ну, дай да бог, Алексей Васильевичу! Мы будем держать все пальцы скрещенными, чтобы у него это получилось. Но мы с вами говорили о патентном налогообложении. Если я правильно помню, на излете сталинской эпохи, и в начале хрущевской эпохи, были попытки ввести налоги как раз на частные подворья. К чему это привело? Люди начали вырубать сады, резать коров и даже кур, на которых тоже были введены налоги. Это привело к резкому падению производства в личных подсобных хозяйствах. Потом от этого отказались. На много десятилетий. И сказали: мы вас не трогаем, но и вы нас не трогайте. Мы вам не строим дороги, но вы нам не платите налоги. И был такой гражданский договор между государством и народом. А что сейчас, у кого вдруг руки зачесались?
— Слава богу, этот договор сохраняется и сейчас. В поправках к Налоговому кодексу речь идет о распространении на индивидуальных предпринимателей, а не на владельцев личных подсобных хозяйств, возможности использования патентной системы. И эта система для индивидуальных предпринимателей более выгодна, чем единый сельскохозяйственный налог. И более выгодна, чем общая система налогообложения. Поэтому, я бы здесь не стал раздувать страхи.
Но с другой стороны, надо отдавать отчет в том, что для малого и среднего предпринимательства, в том числе и для владельцев личных подсобных хозяйств, необходимо усиление государственной поддержки. В частности, законодательное регулирование необходимо совершенствовать. Например, Игорь Борисович, как так получается, что в России, крупнейшей аграрной стране, до сих пор нет закона о семейной ферме?
— Вот это, Александр Васильевич, как говорится, вопрос не по моей зарплате! Много лет наблюдаю за сельскохозяйственной аграрной политикой, но, к сожалению, как узок круг этих революционеров! Надеюсь, что в скором времени, с приходом Гордеева в Правительство, вопросы будут потихонечку как-то разруливаться.
— Необходим не только федеральный закон о семейной ферме, но и целая система государственной поддержки семейных ферм в России.
«Крестьянские ведомости», 12 ноября 2018 года |
RSS канал
